Дорога, как в песне, вьётся впереди серой лентой. Горячо обсуждая, окончательно ли пришла в наши края весна, едем в Кировку, чтобы попросить труженицу тыла Татьяну Сергеевну Ольшаных поделиться с читателями своими воспоминаниями о войне. Въехав в деревню, решили спросить, где найти нужный дом у проворно семенящей по улице бабушки. Оказалось, что мы на месте — это и была Татьяна Сергеевна. Зная, что 5 апреля она отмечает 90-летие, я была приятно удивлена — быстрая, говорливая, доброжелательная женщина даст фору и более молодым. Да что тут говорить, в свои годы Татьяна Сергеевна живёт одна, так ещё и кур до сих пор держит, и «друзья человека», кошка с собакой, в хозяйстве имеются! Конечно, еженедельно приезжают дочери из Белгорода проведать маму и помочь по дому, но и сама она ловко управляется. А ведь жизнь выдалась непростая! Всю войну помнит пожилая женщина до мельчайших подробностей, вплоть до числа и месяца.
Итак, началось всё с того, что в прекрасный апрельский день в семье Калитиных из деревни Кировка родился пятый ребёнок — девочка Таня. Времена стояли непростые — высокая смертность, нищета. В школу она пошла только в десять лет, потому что до этого элементарно не во что было обуться и одеться. Тогда как раз провожали служить брата Яшу, который впоследствии стал лётчиком-механиком и в 1939-м уже воевал с Финляндией, а с 41-го был авиамехаником. За хорошую службу его даже во время «горячего» 44-го отпустили домой на 10 дней. Второй брат сражался под Сталинградом, был комендантом города. Самый старший пойти на фронт не смог — от рождения не работала рука, из-за чего сильно страдал и говорил: «Эх, лучше б голова в кустах, да грудь в орденах, чем так…» Впрочем, несмотря на больную руку, он был активным участником партизанского движения под предводительством секретаря райкома партии Бычкова и помогал нашим войскам в тылу, часто посещал явочную квартиру в Выползово. Ну, а самый младший брат, которого война застала семилетним ребёнком, потом служил в морфлоте. Как уже понятно из рассказа о семье, трусов в роду не было.
Но вернёмся к героине нашего повествования. В 1941 году Татьяна окончила шесть классов. В конце июля пятнадцатилетняя девочка в числе других отправилась копать окопы под Курском. Когда город стали бомбить, ребят распустили по домам. Стоит ли говорить, что по суровым традициям того времени и туда, и оттуда шли пешком?
Затем рыли противотанковый ров под родной Кировкой.
В конце 1941-го года в деревню пришли немцы. «Они охотились на людей, как на зайцев! — вспоминает с ужасом Татьяна Сергеевна. — Убили пятнадцать человек! Среди них соседка Наталья, красивая такая… Муж её был на фронте. Четверо малышей одни остались. И ещё одну соседку, у той троих детей осиротили. А похоронены они в братской могиле, что неподалёку от школы. Там, помимо мужчин, 4 женщины лежат».
Фашисты выжгли деревню до тла — из 50 дворов осталось две хаты. Одну из них немцы подпалили и ушли, не став дожидаться, пока догорит. Тогда Таня влезла на потолок, а отец стал подавать ей воду ведром. Так и потушили.
Но из выжженой Кировки надо было уходить. Татьяна с подругой Надей отправились в соседнюю деревню взять еды. По дороге девочки увидели немецкую трёхосную машину, которая не смогла взъехать на бугор. В это время неподалёку проходили наши разведчики.
Из хаты, в которой остановились, немцы, гонимые нашими воинами, выскакивали через выставленное окно. Один из них даже потребовал у хозяйки женское платье, в нём и убежал для маскировки. А поутру дом и машину нашли сожжёнными. Смелые девочки пошли посмотреть, что же случилось. «В хате был погреб. А сбоку ямки лежал какой-то обрубок, кости обгорелые и бляха ременная. Я его палкой потрогала и говорю: «Надя, это точно немец сгоревший!» Решили уйти от хаты подальше. По дороге встретили моего брата с ребятами, рассказали, что видели, и попросили столкнуть тело в ямку и накидать сверху чурбаков — с глаз убрать. Они пошли, а нам навстречу 16 немцев и бронемашина, все в том направлении движутся». По девочкам открыли огонь. Стоял декабрь. Луг, по которому они бежали со всех ног, тонул в снежно-слякотной грязи, ноги вязли, но страх гнал вперёд. «Нет бы пригнуться, врассыпную броситься, а мы с перепугу просто прямо бежим, и пули мимо свистят, рядом совсем, как будто в ушах пчёлы гудят!» — вспоминает Татьяна Сергеевна. Убежали, только волновались очень за ребят, которые пошли убирать тело сгоревшего фашиста. Но те тоже успели и остались целы.
Из Кировки ушли в Верхосеймье, где пробыли до 17 декабря. Вернувшись, обнаружили, что хата их цела, только раскрыта. Окна пришлось забивать подушками для тепла — немцы даже печки гранатами разбили. Фашисты на зиму переместились в Рождественку и оттуда устанавливали свои порядки. Семье Калитиных на 6 человек выделили участок в полтора гектара, который те должны были обрабатывать, выращивая урожай для нужд немцев. Надзиратели приезжали из Ливенки, следили строго, и горе тому, кто не выходил работать в поле.
«Молотили тогда вручную, в четыре цепа. В два проще, а тут надо ладить. Но у меня получалось, и женщины постарше брали меня к себе», — говорит Татьяна Сергеевна. В 1942-м году отправилась копать окопы в Советский район, где её, семнадцатилетнюю девчонку, назначили бригадиром.
Нередко в холода в деревенские хаты стучались партизаны. У Калитиных однажды зимовал капитан, вышедший из окружения.
В 43-м году вести с фронта доходили поздно — даже партизаны на тот момент ещё не знали, что из Сталинграда бегут немцы. Эту новость принесли наши разведчики. «Помню, собралась молодёжь и пошла к крайней хате смотреть, что за люди в белых халатах идут к деревне. Стояли настороженно вглядываясь: наши или немцы? Когда поняли, что это русские разведчики, как же мы были им рады!»
Началось строительство железной дороги Старый Оскол-Ржава. «Насыпь делали высокую. Песок привозили по ночам, а брёвна мы таскали на носилках. Работали под пулями. Ежедневно налетали немецкие самолёты, о которых нас предупреждала сирена. Завоет она — прыгаем в ямки, воронки. А самолёты шли на бреющём полёте, из них строчили пулемёты», — страшные картины прошлого до сих пор, как события вчерашнего дня, стоят перед глазами Татьяны Сергеевны.
Неподалёку от будущей железной дороги находилась санчасть. Люди из строительной бригады обращались туда за медицинской помощью. Врач, принимавший их, отправлял желающих домой. Ушли уже трое. К Татьяне подошла женщина-бригадир и предложила: «Тань, ты бы тоже в санчасть сходила… Ты молодая, ещё жить и жить, домой бы отпустили». Девушка с негодованием ответила: «Если я туда и пойду, скажу этому врачу, что он враг народа! Я останусь со всеми и буду строить дорогу!» К слову сказать, правдолюбие, обострённое чувство долга и необходимость жить по справедливости она пронесла через всю жизнь.
32 дня под пулями и бомбами шло строительство. За это время проложили 100 километров! И вот по новой железной дороге двинулись поезда, а тех, чьими стараниями она появилась, отпустили домой.
Татьяна Сергеевна успевала и трудиться, и учиться — в 45 году окончила школу овощеводов. Стала работать в отделе сельского хозяйства, была единственным в районе апробатором. Во время учёбы, в начале мая 1945 года, решили с подругой сходить домой, есть стало совсем нечего, а идти нужно было из-под Корочи — около ста километров. Девушки дошли уже до Солнцевского района и увидели митинг. Множество людей, собравшихся вместе, пели, танцевали, слышался радостный смех и счастливые возгласы. Подойдя ближе и поинтересовавшись, что происходит, девушки услышали фразу, которая заставила быстрее забиться сердца: «Война закончилась!» Не передать словами ликование, наполнившее души людей. Все горести ушли на второй план, уступив место чистой, искренней радости и гордости за свою страну, народ, выстоявший, претерпевший лишения, потери, но всё же победивший врага и отстоявший Родину.
Но окончание войны не означало окончания тяжёлых времён. Нужно было восстанавливать то, что разрушили фашисты. Татьяна Сергеевна стала работать в колхозе. Трудилась и кладовщиком, и заведующей фермой, и завстоловой, и завскладом и свёклу полола. Была бессменной звеньевой и ревизором больше тридцати лет.
За это время Татьяна Сергеевна вышла замуж и родила троих детей, двух дочерей и сына. У её покойного супруга тоже интересная судьба. 19-летним юношей ушёл на фронт в 42 году, а вернулся аж в 48-м. Многое довелось пережить: и во время переправы через Дон тонул, и однажды в бою контузило, и его, пока был без сознания, взяли в плен. Два года концлагеря в Польше не прошли бесследно для здоровья физического, а уж о душевной ране, нанесённой тем временем, он предпочитал не вспоминать. Время было жестокое, и людей, освобождённых из концлагерей не на курорты для лечения отправляли, а дослуживать проведённый в плену срок. Об этих событиях супруг Татьяны Сергеевны старался не говорить и делился воспоминаниями крайне редко и неохотно.
Несмотря ни на что Ольшаных жили дружно, муж работал продавцом, жена в колхозе, детишек воспитывали, с младых ногтей прививая трудолюбие, хозяйство держали. Татьяна Сергеевна и сейчас с ностальгией вспоминает прошлые времена. Переживает она за развал огромного богатого колхоза, которому не трудодни отдавала — душу вкладывала. За то и была уважаема на работе, хотя и побаивались ревизора, ведь Ольшаных всегда добивалась справедливости.
Сравнительно недавно судьба преподнесла ещё одну неожиданность — в 79 лет Татьяна Сергеевна перенесла инсульт. Сейчас для поддержания здоровья ей необходимы препараты, цена которых при небольшой пенсии весьма ощутимо «кусается». А за все её заслуги каких-либо доплат, как говорят, не положено. Но Татьяна Сергеевна не унывает — она окружена заботой детей, уважением односельчан, но самое главное — ей удалось то, что не у многих получается — остаться собой, не «прогибаясь под изменчивый мир» и обстоятельства — честной, справедливой защитницей интересов простых людей.
«Спасибо деду за победу!» Эта фраза благодарных потомков обращена, прежде всего, к нашим мужественным воинам, солдатам, с оружием в руках отстоявшим родную землю. Но на плечи женщин, трудившихся в тылу, пало бремя ничуть не менее тяжёлое, а порой и непосильное. Сегодня хочется сказать «спасибо» за победу бабушкам и прабабушкам. Да, их руки не держали автоматов, но сколько через них прошло лопат, которыми копали мёрзлую землю, брёвен, цепов, снарядов! И эти же руки качали голодных детей, которым матери отдавали последний кусок. Поэтому значение трудового подвига ничуть не меньше воинского. Мы, потомки, помним, что снаряды, которыми их героические дедушки били фашистов, отливали не менее героические бабушки.