В первых числах октября 1943 года главные ударные силы советских войск с тяжёлыми боями вышли на левый берег Днепра южнее Киева и усиленно готовились к штурму водного рубежа. Под руководством неутомимых и изобретательных сапёров артиллеристы сколачивали плоты и устанавливали свои «сорокапятки». Противотанковая батарея лейтенанта Костюка, в которой служил наводчиком Трофим Филиппович Орехов, получила приказ: выдвинуться к берегу, совместно с первой штурмовой группой автоматчиков погрузиться на плоты и под покровом ночи переправиться на западный берег, батареям сковать и подавить огневые средства врага, овладеть плацдармом и обеспечить переправу основных сил дивизии. Первая штурмовая группа автоматчиков с пулемётами и отделением связи погрузилась в лодку, отошла от причала и растворилась во тьме. Наводчик младший сержант Орехов и заряжающий ефрейтор Лукаш взялись за вёсла. Лёгкий плот, слегка дрогнул и отошёл от причала, следом за ним — другие.
Первые лодки достигли середины реки. За ними курсом левее шли плоты с батареей. До берега оставалось не больше трехсот метров, как вспыхнул луч прожектора.
— Начинается!— зло проговорил Лукаш, надвигая на глаза каску.
Заглушаемый плеском воды, воздух просверлил первый снаряд и рванул воду сзади плотов, второй разорвался впереди. Осколки с воем летели над головой.
Впереди показался песчаный берег Днепра. Автоматчики, достигшие берега, вели бой. Не выдержав стремительного натиска штурмовых групп, немцы стали пятиться в глубь своей обороны.
Предутренний густой туман поднимался от реки, расползаясь по берегу, окутывая молочной пеленой кусты, деревья. Воспользовавшись этим, автоматчики вплотную подползли к вражеским окопам и закидали первую линию гранатами. Затем ворвались в окопы и завязали рукопашную схватку. На помощь к ним спешил орудийный расчёт Чичерина.
Вдруг откуда-то сбоку застучал вражеский пулемёт. Орехов сразу определил его место нахождения и, развернув пушку, он один за другим выпустил два снаряда. Пулемёт смолк. Автоматчики поднялись и бросились на вторую линию обороны. Гитлеровцы скатились с высоты. Орудийный расчёт Чичерина занял боевую позицию.
Когда вспыхнули первые лучи восходящего солнца, воздух наполнился гулом моторов немецких самолётов: часть их взяла курс на левый берег, другая группа обрушила бомбовый удар на высоту. Затем высоту стала обстреливать вражеская артиллерия.
Небольшой участок правобережного плацдарма, занятый советскими воинами, превратился в вулкан. Казалось, всё живое, находясь в этом ураганном смерче, уничтожено. От пороховой гари, дыма, тучами поднятого песка и земли нечем было дышать. У солдат из ушей, носа и рта шла кровь, глаза слезились. Зловеще урча моторами, к высоте двинулись танки и немецкие автоматчики.
Расчёт Чичерина подготовился к неравному поединку. Орехов насчитал 12 танков, впереди которых двигались четыре «тигра». Грохнул выстрел, затем второй, и из щелей танка повалил чёрный дым. Снова выстрел — и второй «тигр» остановился. Третий двинулся прямо на орудийный расчёт, поливая его ливнем свинца. Ещё секунда — и расчёт с пушкой был бы вдавлен в землю. Но именно в эту секунду один из автоматчиков метнул связку гранат под гусеницы надвигающегося чудовища, и третий танк разделил участь первых двух. Четвёртый «тигр», отстреливаясь, стал пятиться назад. Орехов пристально следил за ним, поворачивая маховичок горизонтальной наводки. Но вдруг как будто из-под земли появился танк с белым зловещим крестом. А через несколько секунд чёрный, удушливый дым с языками пламени окутал его. Тотчас открылся люк, и на землю выпрыгнули два гитлеровца. Раздалась автоматная очередь. Взмахнув руками, они свалились возле танка.
— Порядочек! — сказал ефрейтор Лукаш.
Вскоре новая лавина танков стала надвигаться на высоту. Разрывы снарядов и визги пуль не давали поднять голову. Но Орехов выстрелил. Танк дрогнул и, задрав ствол пушки, остановился, окутываясь дымом. Трофим оглянулся. Ефрейтор лежал возле снарядного ящика лицом вверх. Тонкая струя крови текла по его бледному лицу. Пробитая в двух местах каска валялась рядом. Вот ещё вражеский танк. Орехов приник к прибору. Но в это время раздался сильный взрыв. Что-то горячее ударило в правый бок и с силой отбросило от пушки. Приподнявшись, Орехов почувствовал острую мучительную боль и тут же увидел, что танк находится от него в какой-нибудь сотне метров. Превозмогая боль он подполз к пушке. Прицельное приспособление было разбито, колесо оторвано, броневой щит уткнулся в песок. Возле пушки лежал мёртвый Чичерин. Теряя сознание, Орехов напряг всю свою силу воли, с трудом приподнял ствол пушки и направил его в надвигающуюся стальную громадину. Обеими руками он уцепился за спуск, дёрнул на себя и повалился на бок, уткнувшись лицом в песок.
Младший сержант Трофим Филиппович Орехов не видел, как окутался дымом в 30 метрах от него шестой танк, подбитый им в неравном поединке, как горстка советских десантников, выдвинувшись вперёд, бросала связки гранат под гусеницы танков и поливала ливнем свинца ряды гитлеровских солдат и офицеров, превращая гитлеровский укреплённый плацдарм на левом берегу Днепра в бесформенную груду развороченных дотов, окопов, блиндажей.