Он выжил в той войне. Молитвы ли матери помогли, а может Бог или случай, или потому что суждено было, чтобы дети, внуки и правнуки продолжили его фамилию. Наверное, всё вместе. Выжил Серафим Гатилов и тогда, когда его комиссовали из армии по страшной болезни, когда безнадёжного и почти бездыханного из лазарета отнесли в часовню, когда в мирное время трагически погиб один из сыновей. Шрамов на сердце жизнь оставила много за все его 89 лет.

... Шёл третий год войны. В тот весенний мартовский день в Рогозцах плакали не в одной хате, из села провожали на фронт два десятка молодых ещё безусых ребят и его в том числе. Простившись со всеми, Серафим поклонился родному крову, со скромным узелком в руках отправился в военкомат, а уже через несколько дней он держал ружьё. Обучали военным «хитростям» тогда быстро. Пройдя подготовку в Горьковской области, их 924­й артиллерийский полк 359­й дивизии бросили под Львов в западную Украину. Бои здесь шли жестокие, но враг потихоньку сдавал позиции, цепляясь, пятился уже назад, на Запад, туда, откуда пришёл незванно.

Проводив своего восемнадцатилетнего сына на поле брани, мать считала дни. И каждый раз, когда видела на пороге своей хаты почтальона, дрожа протягивала руку за бумажным конвертиком: что в нём сегодня — радость или беда? А ангел­хранитель берёг его от смерти, которой он не единожды смотрел в лицо.

В полк постоянно приходило пополнение. Необстрелянных ребят, таких же, как Серафим, сразу бросали в бой. Наступление за наступлением! Не давая врагу опомниться, советские войска потихоньку продвигались вперёд.

Однажды рядового Гатилова и нескольких крепких бойцов вызвали в штаб. Приказ таков: отправиться в тыл за несколько десятков километров за боеприпасами. Обоз двинулся в долгий путь. Весна, распутица вперемежку с утренними морозами и ночными метелями… Лошади голодные, не разгонишь, да и солдаты тоже. Прибыв в назначенный населённый пункт на склад, подводы в ту же минуту загрузили снарядами, и они одна за другой отправились обратно в полк, на передовую. Пока очередь дошла до Гатилова, обоз уже скрылся за холмом.

Замученные кони еле­еле передвигали ногами, а пройдя пару десятков километров, обессилевшие вовсе стали падать, пришлось ночевать в поле. С рассветом началась сильная пурга, вокруг ничего не было видно, мороз пробирал до костей. С трудом Серафим добрался до первой деревни, там стояли наши войска. Выход был только один — в полк за помощью.

— Оставляй лошадей и снаряды под мою ответственность и иди, может коней покрепче дадут, а то и какую­нибудь машинёнку, — сказал старшина. Передав груз и животных, Гатилов отправился в часть. Снег бил в лицо, а ветер сбивал с ног. Блуждая, он с трудом добрался в дивизию, но его полк уже ушёл в наступление. В поисках пролетел день.

… Увидев Гатилова лишь с автоматом в руках, командир закричал:

— Где подвода?

Дальше последовали такие слова, что Серафим не то чтобы сказать что­то в оправдание, а пошевелиться боялся.

— Под трибунал пойдёшь!

Молодой оробевший парнишка стоял, как вкопанный. В разгневанную, местами бранную речь офицера невозможно было вставить и слова. Подождав, когда тот «выпустит пар», набравшись смелости, дрожащим голосом Серафим сказал:

— Товарищ майор, разрешите доложить!

А сам про себя подумал, сейчас точно офицер прибьёт, но тот наконец резко замолчал и всё­таки выслушал. Он понял, что в сложившихся обстоятельствах рядовой поступил правильно, это был действительно единственный выход. Однако приказ не отменил.

— У меня лошадей свободных нет, твои теперь оклемались, так что топай назад, — сказал офицер.

И вновь тем же маршрутом Серафим отправился в ту самую деревню, где оставил подводу с боеприпасами. Коней там накормили, напоили, к тому же они отдохнули, боеприпасы — в целости и сохранности. На душе у Серафима стало легче. И он, уставший, измотанный, но с ценным грузом двинулся в обратный путь. Приказ рядовой Гатилов выполнил.

Вот такую одну из немногих случившихся с ним фронтовых историй рассказал мне Серафим Гаврилович при встрече.

После того боевого задания его перевели связным в полковую разведку, в ней он воевал до конца войны. Оперативно, рискуя жизнью, доставлял боевые донесения на передовую, в батареи, полк, дивизию, наблюдательные пункты. Прошёл командир отделения разведки Гатилов через Польшу, Чехословакию, Румынию, Австрию. В Германии в городе Бреслау встретил день Победы. А потом ещё три года служил в армии всё там же, за границей.

За мужество награждён орденом Красной Звезды, медалями «За победу над Германией», «За отвагу» и многими юбилейными.

Сегодня ветеран вместе с женой Анной Дмитриевной живёт всё в том же родовом доме, откуда когда­то провожала его на фронт мать. Трудно старикам одним в этом почтенном возрасте, но к ним сейчас переехал сын Владимир. Он сегодня их главный помощник и опора.

В следующем году Серафиму Гавриловичу исполнится 90. «До юбилея ещё нужно дожить»,— сказал с улыбкой ветеран. Но он пообещал это сделать!